Куколки бросили вопросительные взгляды на Имаго. Та кивнула, подтверждая приказ. Много времени это не заняло.

— Что ты собираешься делать? — спросила Вивьен у Томассо, наблюдающего за действиями близняшек.

— Да вот хочу преподать вам, бабочкам небольшой урок. — Хмыкнул тот, на миг возвращаясь к манере поведения, к которой Вивьен за время путешествия уже успела привыкнуть.

— Ну… — Имаго сделала многозначительную паузу, — Попробуй. — И принялась распускать нити судьбы, все еще сплетенные вокруг нее в незримый кокон. Томассо нахмурился. Почувствовал?

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Ты о чем? — невинно захлопала глазами Серпокрылая, продолжая собственными руками творить чужую судьбу.

— Твои куколки не заметили. Малы они еще, чтобы такое замечать. Но ты сейчас ударишь… — Договорить не успел.

Он думал, что у него еще есть время переубедить девчонку. Ошибся. Вивьен была сорвиголовой с детства и, зачастую, успевала сделать почти невозможное до того, как намеченный узор сплетался в голове до конца. Она выпустила сотворенную ей самой судьбу на волю, чтобы отвлечь, а лучше уничтожить тех, кто осмелился поджидать их в засаде — Легкокрылых из Оракула Мертвая Голова. Но она не учла, что и у них могли быть те, кто знал, как противостоять её плетению, как перенаправить узор на саму Имаго.

Глаза бабочки потухли. Она начала заваливаться на бок прямо там, где стояла, но Рамират, выругавшись, вовремя успел её подхватить. В одно мгновение возле них оказались обе куколки.

— Госпожа!

Но Рамират их к ней не подпустил. Придерживая девушку одной рукой, похлопал по щекам. И Вивьен медленно открыла глаза.

— По Вестнику Мертвого Мотылька. — Укоризненно качая головой, договорил мужчина оборванную на полуслове фразу.

— Он? — прошептала одна из близняшек.

— Узор? — поддержала сестру вторая.

— Да, — прохрипела Вивьен, прикрыла глаза ресницами и слабо улыбнулась. У нее не было сил даже на то, чтобы оттолкнуть от себя Томассо, прижимающего её к себе совсем вплотную. А так хотелось… — Он не разрушал мое плетение, он ударил им по мне… и я…

— Нет, Госпожа, нет! — заволновались близняшки. Они знали, что от удара Вестника бабочка, и без того ослабленная незавершенным Танцем, просто не может выжить.

— Мне жаль, мои девочки, но вам придется рассказать все настоятельнице без меня… Я…

— Нет. — Голос прозвучал властно и холодно. Вивьен с трудом разлепила глаза.

— Нет?

— Ты не умрешь. — Произнес Рамират и заставил её почти выпрямиться. — По коням. — Бросил мужчина куколкам, — Не потеряйте моего коня, я за ним обязательно вернусь.

— С того света? — потратив почти все оставшиеся силы на максимально ехидный тон, поинтересовалась Вивьен.

— Не дождешься, — хмыкнул на все это дракон и повернулся к ней спиной, заставляя закинуть руки себе на плечи, — И тебя туда не пущу, — бросил он через плечо, хмыкнул и отвернулся. — Лучше бы тебе попробовать удушить меня за дерзость.

— Что? — мысли в голове у Вивьен путались, она все еще никак не могла уловить суть происходящего.

— Все, девочки, — сказал Томассо куколкам, — Скачите что есть мочи, а я прикрою.

— От судьбы? — тихо уточнила Вивьен у него из-за спины.

— И от оружия тоже. — Отозвался мужчина и прикрикнул на замешкавшихся близняшек, — Да, скачите же!

И они направили лошадей в сторону дороги. Рамират дал им исчезнуть за деревьями, запрокинул голову к небу и предупредил в последний раз.

— Держись, Вив, крепко держись, а то покусаю.

— Как ты меня назвал?! — вскричала Имаго. И откуда только силы взялись?

Но было уже поздно. Она сама не поняла, что произошло. Звездное небо совершило какой-то немыслимый скачок навстречу, оказавшись сразу пугающе близко. Только через несколько взмахов исполинских крыльев юная Имаго осознала, что её поднял над лесом огромный, бронзовый дракон.

Крик застрял в горле. Она пригнулась, с силой цепляясь за гребень на шее чешуйчатого монстра, и на несколько томительных секунд зажмурила глаза. А когда открыла, пожалела, что сделала это. Дракон рухнул в бреющий полет. На дорогу навстречу скачущим во весь опор куколкам выскочили люди. Все в капюшонах, лиц не разглядеть даже вблизи, не то что сверху, с драконьей спины. Но кому сейчас сдались эти лица? Они готовили луки и стрелы, не видя, что с неба на них безмолвно падает дракон.

Рамират смел их одним взмахом крыльев, пролетел вперед, с трудом разминувшись с деревьями, что росли по обе стороны дороги. Замахал крыльями чаще, снова взмыл над лесом, притормозил в воздух, развернулся, готовясь повторить заход. Вивьен впилась в гребень еще сильнее, затаила дыхание, перевела взгляд с древесных крон на дорогу и обнаружила, что первый заслон её отважные куколки уже проскочили. Перевела дух и резко прижалась в драконьей шее грудью.

— Там… — выдохнула бабочка едва слышно, отчетливо видя, как кто-то незримый вьет из нитей судеб веревки.

— Вижу, — громогласно рыкнул дракон и снова рухнул вниз, но не над дорогой, а чуть поодаль. Там, где притаился самый сильный враг.

Вивьен никогда бы не поверила, что такое вообще возможно, если бы не увидела собственными глазами, не ощутили, как дрожат нити судьбы под подушечками пальцев. Дракон разрушал уже почти сплетенный узор одним своим существованием. Над ним была не властна судьба, он был вне её, и все те, кому довелось соприкоснуться с ним своими судьбами, лишались их на время. Почему? Да потому что даже самый сильный предсказатель не смог бы сейчас спрогнозировать, предугадать, что предпримет коварный, древний ящер. И он, не делая в сущности ничего, разрушал плетение.

В небо над лесом взвился отчаянный гневный вопль. Вивьен нашла в себе силы ухмыльнуться. Да-да. Если бы кто-нибудь вот точно так же разрушал так старательно выплетенный ей узор, она бы тоже расстроилась, что уж говорить о Вестнике, который считался сильнейшим предсказателем среди посвященных Имаго и единственный, кто никогда не показывал своего лица, скрывая его под особой, безликой маской. Но силы быстро оставляли её. Удар, который нанес по ней Вестник чуть раньше, был силен и действие его необратимо. Ухмылка померкла на лице девушки. Глаза застила пелена. Она медленно опустилась грудью на драконью спину. Сползла вдоль гребня чуть ниже и прижалась щекой к неожиданно теплой чешуе.

— Неужели ты думаешь, что сможешь что-то изменить теперь? — прошептала она, зная, что так тихо дракон никогда не расслышит, но тот, неожиданно ответил.

— Ты такая маленькая, девочка, такая наивная. Вся ваша магия построена на судьбе, но в тех местах, где судьбы нет, любой удар нанесенный ей аннулируется.

— Не верю.

— Я тебе покажу, — обронил дракон, облетая по кругу Оракул Серпокрылых, распахнувший ворота навстречу своим дочерям.

Близняшки теперь в безопасности, кони, стоит надеяться, тоже. На зубчатую, каменную стену главной крепости уже вывалили вооруженные бабочки. Зачем их лишний раз раздражать? Рамират ухмыльнулся своим мыслям, сделал еще один прощальный круг и исчез вместе с бесчувственной бабочкой на своей спине. Он уже знал, куда полетит, у кого попросит помощи, и верил, что ему не откажут. Ведь там, в Драконьем Королевстве, уже вступил в свои права тот самый, всеми долгожданный карнавал. Где, как не там, во владениях масочников следовало искать помощи как для себя, так и для бабочки, попавшей под удар по собственной глупости?

9

Они ступали по специальным дорожкам между кустов лаванды, издающей просто немыслимый аромат. Ступали, неся в руках бумажные фонарики всех форм и оттенков и скрывая лица под масками. Пестрые, нарядные, цветные. Они ступали на священную землю перед Могильным холмом, открывая торжественное карнавальное шествие. И в этот час лавандовое поле, высаженное специально по этому случаю палачами, способными сохранить цветы живыми даже в зимнюю стужу, чтобы весной они все так же, неизменно цвели, было местом великого, пока еще безмолвного таинства. Прелюдии к карнавалу. И они ступали, мягко-мягко, многие, почти бесшумно. Многие присутствовали на карнавале в первый раз. Большинство — и масочники, и приглашенные ими в этом году люди держались, можно сказать, обособленно, по-семейному. А вот драконы шли позади всех. Честно стараясь ступать осторожно и не сильно нарушать полосы лавандовых кустов, но все равно сминали их мощными лапами, задевали кожистыми крыльями, вырывали, порой, с корнем.